Фото: Крымскотатарский академический музыкально-драматический театр. ВКонтакте

[Наджие ФЕМИ]

Новый спектакль, поставленный на основе произведения Асана Сабри Айвазова “Аннечигим, нердесинъ? Кель!”, стал значимым событием в репертуаре крымскотатарского театра. Эта постановка обращается к классическому произведению, которое имеет для нас не только художественную ценность, но и служит документальной фиксацией трагического периода в истории крымскотатарского народа – голодомора 1920-х годов, унесшего жизни более ста тысяч человек.

Её приёмная семья погибает от истощения, и ребёнок оказывается в детском доме. Сцена с юными актёрами, играющими сирот, буквально разрывает сердце. Использование детей в ролях – рискованный, но оправданный ход. Их игра, хоть и лишённая профессиональной отточенности, придает постановке эмоциональную окраску. Со сцены дети говорят о том, как остались без родителей, из их уст мы слышим все диалекты Крыма.

Дальнейшая судьба Шадие – это история одиночества и отчаяния. Она ищет защиты у взрослых, но сталкивается с унижениями и жестокостью. Кульминационный момент, когда женщина, потерявшая дочь, могла бы стать для Шадие спасением, оборачивается трагедией: вместо любви девочку ждёт изгнание и гибель. Мрачная сценография, выполненная в чёрных и серых тонах, усиливает ощущение безысходности, а образ холодной крымской зимы становится метафорой равнодушия общества.

Стоит отметить, что спектакль может оказаться тяжёлым для неподготовленного зрителя. Линейное повествование и отсутствие ярких постановочных эффектов не каждому придутся по вкусу в эпоху динамичных блокбастеров и экшена.

Особое впечатление производит язык спектакля – смесь ялыбойского диалекта со стамбульским налётом. Для меня, как для человека, интересующегося культурой, это стало настоящим подарком: услышать оригинальный язык автора – редкая возможность.

Спектакль поднимает неудобные вопросы о «скелетах в шкафу» крымскотатарской истории. Он заставляет задуматься о том, как общество относится к самым уязвимым – детям, сиротам, изгоям. Предположу, что произведение Айвазова в своё время могло стать «оплеухой» для общества, побуждая его взглянуть на себя со стороны. Сегодня оно выполняет ту же роль: хотя тема незаконнорожденных детей утратила былую остроту, спектакль поднимает вопрос о сохранении человечности в трудные времена.

Спектакль надо смотреть всем, кто интересуется крымскотатарской культурой, историей и литературой. Он будет особенно полезен филологам, изучающим тюркские языки, благодаря сохранению аутентичного языка автора. Однако зрителям стоит подготовиться к эмоционально тяжёлому переживанию: спектакль затрагивает темы смерти и потери близких. Для тех, кто готов столкнуться со сложными страницами истории, этот просмотр станет важным культурным опытом.

Поздравляю театр и режиссера Эльмара Аблаева с этой смелой премьерой, которая, на мой взгляд, открывает важный диалог о прошлом и будущем, и побуждает задуматься о том, что значит быть человеком.

Кстати, музыка в кульминации написана режиссером-постановщиком, исполнена оркестром и вокалистами театра.

Следующий показ – 29 апреля, 19:00.

Для начала немного об историческом контексте. Асан Сабри Айвазов, фигура недооценённая в крымскотатарской литературе, принадлежал к поколению начала XX века, которое трансформировало не только Крым, но и всё тюркское пространство. Это было время, когда после периода культурного застоя («Къара асыр» – «Черный век») крымская земля за короткий период дала миру целый букет талантливых личностей в самых различных направлениях. Все они были не только одаренные художники, литераторы, ученые, но и видные общественные деятели своего времени. Увы, им не дали реализовать свой потенциал. Репрессии уничтожили не только их, но и большую часть их интеллектуального наследия.

Повесть «Аннечигим, нердесинъ? Кель!» – одно из таких уцелевших произведений. Через судьбу главной героини, десятилетней Шадие, зритель видит ужасы голодного времени. Шадие – ребенок, символ невинности и чистоты, пришла в этот мир незаконнорожденной. Она – пич бала, который сталкивается с жестокостью мира. Её история разворачивается на фоне мрачной зимы, голода и холода общества, что подчёркивается тёмной, беспросветной сценографией спектакля.