Много лет я говорила и думала о депортации исключительно с позиции тех, кого вырвали из родных домов, запихали в вагоны для скота и вывезли из Крыма. Со стороны тех, кто пережил депортацию. Я думала о своих бабушках. Одной был 21 год, второй – всего 7. Пыталась представить себя на их месте… Но на встрече «Тамырлар» я внезапно поняла, что во мне говорит жгучая обида тех, кого НЕ депортировали. Тех, кто не был в вагонах…Неожиданно я увидела депортацию глазами наших мужчин, солдат, вернувшихся с фронта домой.

Это мой дедушка по папе, Эбулеис. Родом из Джанкоя, село Алач. В 21 год ушел на фронт, и не один. Впятером. Пятерых сыновей проводила на войну моя прабабушка, трое из них не вернулись, погибли героями, защищая Родину…

Куча наград: более 20 медалей и 8 благодарностей главнокомандующего.

Всего 25 лет, а такой прожженный жизнью и закаленный… Сильный, смелый, энергичный. Выражаясь современным сленгом: «Что за лев этот тигр!»

Едет домой из самой Вены и с нетерпением ждет, как переступит, наконец, порог родного дома, обнимет мать, сестренку, оплачет погибших братьев… Выдохнет и, отойдя от ужасов войны, примется строить жизнь сначала.

И вот он возвращается в родное село, идет по дороге, и что же видит? Какие-то люди ведут на обед корову, принадлежащую его семье. Подходит к родному дому. Мамы нет, сестренки нет, младших братьев тоже нет. Где они, никто не знает. А в его доме живет чужой человек, который мало того, что вероломно занял дом, так еще его, хозяина, не пускает на порог!

Соседи начинают рассказывать деду, что в 1944 году произошла депортация, что абсолютно всех крымских татар вывезли из Крыма, обвинив в предательстве, что все его имущество забрали вооон те люди, через дом, которые в Крым с Кубани приехали. Что отныне его дом вовсе не его дом, и сам он тоже предатель, а не защитник Родины.

Пошел дед к тем людям, что выгребли все имущество их семьи, скот забрали, мебель, утварь… Швейную машинку «Зингер» забрали, прабабушка моя хорошо на ней шила. «Что я мог сделать один? – вспоминал потом он. – Постояли, посмотрели друг на друга. Они молчат, я молчу…»

«Был бы я не один, забрал бы корову, продал бы ее, хоть какие-то деньги».

Вернулся ни с чем к дому и попросился переночевать в своем доме. Его не пустили, в собственный дом. Тот, кто теперь там жил, разрешил зайти во двор, дедушка переночевал на топчане, а утром выдвинулся в дальний путь, искать свою семью.

Остается только догадываться, какие чувства испытал тогда мой къартбабам…

Как поступает мой дед, зная, что таких же, как он, ищущих справедливости, расстреливали? Он пишет письмо Сталину! Да-да! Самому верховному главнокомандующему лично! Он требует ответа на вопрос: «На каком основании выслали весь крымскотатарский народ?»

И его за такую дерзость сажают на месяц в тюрьму. Но дед не отступил, и спустя год, в 1947 году,опять пишет письмо Сталину с тем же вопросом! И его снова сажают на месяц в тюрьму.

После этого он перестал требовать справедливости и якобы смирился. Он отправился в Москву, а затем в Ташкент. 2 месяца искал семью и нашел. Забрал маму с сестрой в Наманган, где прожил почти полвека, 46 лет.

Я не знаю, откуда он черпал силы… После таких потрясений у человека есть два варианта: спиться или озлобиться на весь мир. Мой дед, как и большинство сородичей, выбрал третий вариант. Он выбрал созидать. Занялся тем, что умел делать лучше всего. Строитель по образованию, он начал застраивать Наманган. Вместо того, чтобы разрушать свою жизнь и жизни близких людей, вместо того, чтобы в немыслимой злобе и обиде крушить все вокруг, къартбабам встал на путь созидания в противовес тем разрушениям, что принесла война.

Но до конца своих дней он пронес в сердце жгучую-прежгучую обиду, разочарование, растерянность, боль предательства, безысходность…

У него отняли все: имущество, дом, семью, Родину и честное имя…

Мог ли тогда мой дед, как бы сказали психологи, выместить свои чувства? Нет. Ему нужно было выжить, стать опорой для семьи, создать новую семью, построить жизнь с нуля. Чем он и занимался, сцепив зубы. Много лет о депортации нельзя было даже говорить, не то что плакать.

Дед задвинул свою боль, злобу, обиду в самый дальний уголок сердца. А я , его внучка, спустя 80 лет, дала волю его мужским слезам… И какими же они были обжигающими, не передать!

Депортация стала страшнейшим ударом для нашего народа. И мы до сих пор не оправились от него… Последствия этой коллективной травмы ощущаются до сих пор. Благодаря нашим предкам, таким сильным и смелым, мы выжили и вернулись домой.

Поднимите семейные архивы, вспомните то поколение, расскажите о нем детям, внукам. Расскажите о депортации, чтобы помнили. Прочитайте за наших стариков дуа и поплачьте. Поверьте, это будет самым лучшим, что вы можете для них сделать. И для будущего ваших детей. Поплачьте – облегчите тем самым их боль, чтобы тяжелый груз не передавался из поколения в поколение, отгорюйте эту боль… Чтобы наши дети росли такими же веселыми, живыми и радостными, как я на руках своего деда. И благодарите! Неистово благодарите! За то, что выстояли, не сдались и прошли этот путь возвращения на Родину! За то, что рвались в Крым, несмотря ни на что!

Айше Сеферова